Эмиль Офин - Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]

— Ладно. Давай вторую, только газу поменьше. Понял?

— Понял!.. Бери же пирог. Вон, в сумке.

Машина протарахтела по мосту через высохший ручей и, вспугнув подбиравших зерна воробьев, взяла разгон. Совхозные дома остались позади, надвинулась степь, рыжая в первых лучах солнца. Впереди на дороге показалась черная точка, она росла на глазах. Павел перехватил у Юрки руль, прижал цистерну к обочине. Мимо с ревом и грохотом пронесся грузовик с тремя прицепами. Он просвистел, как снаряд, и скрылся в облаках пыли. Юрка чихнул, протер глаза.

— Видал? Это Лёва Королевич, бывший одесский шофер. Вот это работа!

— Да, уж не то, что наша с тобой бочка… Ну, чего скалишься? Держи правее, вон еще кого-то несет.

Снова промчался автопоезд. Промелькнули лицо водителя с зажатой в зубах папиросой, красные галстуки ребят, сидящих на укрытых брезентом прицепах. Юрка опять чихнул.

— А это — Костя Бондарчук. Ох, и гоняют же они с Королевичем! Во всем спорят, другой раз дело до драки доходит. А комбайнеры все равно недовольны, доказывают, что из-за шоферов задержка. Да вот, гляди…

Цистерну встряхнуло и закачало, в ней захлюпала вода. Юрка свернул с дороги и поехал к косяку комбайнов, чернеющих на желтом фоне степи. Несколько пустых прицепов были разбросаны по полю, между ними затесался легковушка-«москвич». Два грузовика принимали зерно из бункеров, остальные комбайны стояли.

— Нам надо во-он туда.

— Постой. Поезжай один. За мной вернешься.

Павел вылез из кабины и зашагал по стерне.

Довольный Юрка с треском включил передачу и погнал машину в отдаление, к раскинутым вокруг зеленого вагончика брезентовым навесам.

Отличное зрелище — комбайн: солнечные зейчики на краске, шелест колосьев, колючий вихрь вокруг барабана, а главное — комбайнер. Его загорелые бугрова-тые руки орудуют рычагами, сапоги с подковками жмут на педали — он выше всех в голубом и желтом просторе. Все это так, когда комбайн в работе. Но если он стоит беспомощный, а водитель закуривает уже третью папиросу подряд и, не отрываясь, глядит на пустынную дорогу, тогда комбайн не кажется красивым, тем более, что на его грудастом кожухе рядом с аккуратной заводской маркой «СК-3» написано, мелом корявыми буквами: «Эх вы, шофера!..» — укор неповоротливым водителям.

Комбайнер выплюнул изжеванный окурок и затоптал его в землю.

— Гляди-ка, уже и Юрка шофёром стал. Кругом шофера, а возить зерно некому. Ты зачем пацану руль доверил?

— Ладно, он умеет. Послушайте, а нельзя ли опорожнить бункер вон в те прицепы?

— Ты один думал или с Юркой? А как их подвезешь к комбайну? На себе? Приходится ждать. — Комбайнер достал мятую пачку папирос, прикурил, ломая спички, и отвернулся.

Павел понимал злость этого парня. Сколько ему еще стоять вот так, ладонью заслонив от солнца глаза, и смотреть на дорогу, не покажется ли порожний грузовик.

Подъехал Юрка — фуражка лихо сбита на затылок, лицо красное, счастливое.

— У меня порядок. Покатили дальше!

— Постой. Пусти-ка.

Павел сел за руль и развернул цистерну.

— Куда ты? Нам опять на дорогу надо.

— Ладно.

— Так нам же теперь на третье отделение.

— Ладно.

— Да не туда ты правишь… На черта нам этот прицеп?

— Да ладно тебе…

Еще издали, завидев цистерну, волокущую прицепы, комбайнеры замахали руками, закричали: «Сюда, сюда! Эй, ко мне!..» Чубатый обрадованно хлопнул себя по ляжкам.

— Ты откуда взялся? Будем знакомы: Лузгин Федор. — Он, громыхнув подковками сапог, прыгнул на мостик, рванул рычаг.

Ухнуло в прицеп зерно, забарабанило по доскам — сначала дробно, потом глуше, зашуршало, зашелестело.

Когда подошел грузовик, его водителю — человеку в клетчатой ковбойке, с фотоаппаратом через плечо — оставалось только забрать прицепы с зерном и сразу ехать на ток. К тому времени вернулись шофёры Королевич и Бондарчук; пока они принимали зерно в кузова своих семитонных машин, Павел и Юрка подтаскивали их прицепы от дороги к другим комбайнам. Все вокруг ожило, завертелось. Юрка забыл, что его отставили от баранки. Увлеченный неожиданным горячим делом, он восхищался:

— Вот это работка, да? Что, бочка, да? — Соскакивал на ходу с подножки и, помогая Павлу осаживать цистерну к очередному прицепу, орал во всю глотку: — Лево руля! Еще левее, стоп! Цепляю. Смотри не дерни!

Павел не дергал. Он то вел прицеп на малом газу рядом с комбайном, то быстро ехал к дороге: пока Юрка отсоединяет дышло прицепа, человек и двигатель — оба вздрагивают от нетерпения; кожанка давно уже валяется на сиденье, рубаха расстегнута до последней пуговицы, а на бледном от зноя небе подпрыгивает солнце и с каждым поворотом руля заглядывает в кабину то слева, то справа.

Время неслось, будто подхваченное быстроходными машинами Бондарчука и Королевича. Шофёры-соперники вдрызг разругались из-за прицепов: каждому хотелось забрать побольше. Они отталкивали друг друга и ругались последними словами.

— Пижон! — кричал Лёва Королевич. — У нас в Одессе таких сажали ездить на ароматных бочках!

Бондарчук яростно сопел, набычив шею, норовил двинуть Леву под зад ногой.

В конце концов они сообразили: приволокли из совхоза еще несколько прицепов, и теперь Павел с Юркой работали, как составители поездов: вытаскивали нагруженные зерном прицепы на дорогу и выстраивали их в ряд; кто подоспел, тот и забирай. И вот постепенно получилась обратная картина — комбайны, хоть и работали на полную мощность, уже не успевали выдавать зерно.

К обеду на загонке собрались несколько грузовиков, они оказались на простое. Лёва Королевич впервые за этот день заглушил мотор. Потянулся, разминаясь, потом — руки в карманах, морская фуражка с капустой сдвинута на ухо — направился вразвалку к комбайну.

— Вы не находите, товарищ Лузгин, что ваше воззвание несколько устарело и требует исправления? Коллега Бондарчук, у вас есть, пожалуйста, мел?

Федор Лузгин поспешно стер рукавом надпись с кожуха и примирительно сказал:

— Будет тебе… Вон повариха Леля уже флаг выкинула. Сегодня обед мы честно заработали. Особенно этот товарищ.

Юрка дернул Павла за рукав.

— А как же вода! Мы же водовозы. Ох, и попадет нам, учти!

Подъехал шофёр в ковбойке. Снимая с плеча фотоаппарат, он подошел к Павлу.

— Как вам пришел в голову этот номер с прицепами? Давно здесь работаете? Как фамилия?

Лёва Королевич оттеснил его.

— Интервью и фотосъемка потом. Лично я не уважаю холодных щей. — Он изогнулся и игриво взял Павла за талию, как даму. — Давай с нами обедать, коллега…

— Не могу. Ехать надо. Мне…

— Никуда мы тебя не отпустим, — перебил Федор Лузгин. — У нас теперь высвобождается машина. Через час корреспондент уедет на своем «москвиче», а ты бери у него грузовик и орудуй с прицепами.

— А вода?

— Какая вода, коллега? Я что-то плохо вижу ее. — Лёва Королевич пожал плечами и сделал широкий жест рукой.

Все обернулись. Цистерна, подскакивая на кочках, полным ходом улепетывала к дороге.

Павел бросился было следом, но Лузгин остановил его:

— Будет тебе. Ты же сам давеча сказал: «Он умеет». Здесь ведь ни светофоров, ни регулировщиков. Обойдется.

В зеленом вагончике на нарах спали усталые люди. Павел тоже устал, но уснуть в эту ночь не мог. Прежде он засыпал сразу, стоило только положить голову на что-нибудь; так было, когда он добирался сюда по степи, и так было три ночи в этом вагончике: чуть ткнешься в подушку—и уже утро, и снова нужно садиться за руль автомобиля. Быть может, этот старенький, видавший виды грузовик бегал здесь еще в ту зиму, когда пришли в пустую степь ленинградец Костя Бондарчук и одессит Лёва Королевич. Наверняка этот грузовик возил первые палатки и первые тонны зерна, а теперь его взяли со свалки. «Подлатали. Пригодится, когда приедут студенты…» Три дня и четыре ночи идёт поезд мимо вишерских болот, подмосковных садов, плотов на Каме, уральских туннелей, курганских степей. Наконец, лязгая буферами, состав затормозит на пустынном разъезде. Полетят из вагонов чемоданы, рюкзаки, гитары. Нестерпимое солнце отразится в круглых очках Генки… Машины со студентами пойдут по степи — это не то, что на велосипеде, скоро они будут здесь.

Скрипнула лесенка вагончика, пискнула дверка, кто-то вошел.

Павел всмотрелся. Возле его койки стоял незнакомый человек.

— Вставай, товарищ Крылов. Меня прислал Егор Фомич. Буду здесь работать на машине вместо тебя.

— А я?

— Тебе велено ехать на дальнюю загонку. Там одни пацаны и девчата, им без постоянного механика не обойтись. Давай поезжай.

— Ладно. А на чем?

— На твоем велосипеде. Я на нем приехал.

— Ты и камеру заклеил?